Новая философская энциклопедия - антиох аскалонский

Учителя Антиоха—стоики Мнесарх (Numenius, fig. 28, 13 des Places) и Дардан (Cic., Lucullus 69), хотя мы не можем сказать, принадлежал ли когда-нибудь АНТИОХ формально к стоической школе, глава Академии Филон из Ларисы, открытый разрыв с которым произошел ок. 87— 86. Филон отрицал «неортодоксальность» академического скепсиса и стремился показать единство Академии, тогда как АНТИОХ, полемизируя с ним в сочинении (вероятно, по имени одного из собеседников—стоика Coca Аскалонского), подчеркивал необходимость вернуться к искаженному скептиками, начиная с Аркесилая, учению Древней Академии, к которой помимо Платона, Спевсиппа, Ксенократа и Полемона АНТИОХ относил Аристотеля и Теофраста. Ок. 87—84—АНТИОХ в Александрии, где знакомится с Лукуллом. В Афинах вел занятия в Птолемейоне (Cic., De fin., V l sqq.). Среди его знаменитых учеников— помимо Цицерона и Лукулла — Варрон. Написал «Канонику» (Sext. Emp. Adv. Math. VII 201); Плутарх упоминает его сочинение «О богах» (Lucullus 28, 8); Цицерон (De nat. Deorum, I 16) говорит о некоем сочинении Антиоха, где утверждалось, что стоики и перипатетики едины на деле и расходятся только на словах. О других сочинениях Антиоха сведений нет. Его учение—при практически полном отсутствии греческих источников восстанавливаемое по Цицерону—обнаруживает явные стоические и перипатетические черты.

Как и стоики, АНТИОХ считает, что есть два начала — активное и пассивное, сила и материя, из которых образуются тело и качество (Acad. I 24); одни качества начальные и простые, другие—вторичные и составные. Начальные качества, или первопричины, суть огонь и воздух (активные) и вода и земля (пассивные): из них составляются все виды одушевленных существ и неодушевленных предметов; из «пятого элемента» (аристотелевского эфира) образуются разумные души и звезды (ibid., 26). Сила, активное начало, есть душа мира (платоновская), ум, мудрость, бог и промысл, который проявляется как необходимость и случай (ibid., 28-29).

Критерий истины имеет начало в ощущениях, но все же это не само ощущение, а то из постигнутого им, чего не может поколебать разум; но сам разум есть «источник чувств» и чувство, от природы имеющее способность обращаться к тому, что приводит его в движение (LuculL, 30). В конечном счете, по уточнению Зенона, критерием является «постигающее представление» (Acad. I 30, 41—42). Понятия, этимологии, суждения, определения, доказательства и правильные умозаключения составляют диалектику, подобием которой является риторика, используемая для убеждения (ibid., 32).

Этическое учение стоиков, хотя они и создали искусственную терминологию (De fin., V 89), по существу то же, что и у всех «древних»: высшим благом для людей является жизнь в согласии с природой (точка зрения  стоиков, восходящая к Спевсиппу и Полемону, чьим учеником был Зенон), под каковой разумеется человеческая природа  (De fin., V26; cf. SVF I 555) (точка зрения Хрисиппа). Природа вложила в нас стремление к самосохранению, дала нам непосредственную приспособленность к своей собственной природе (De fin., V 24; ср. стоическое учение об ); но природа дает только указания для нравственной жизни, некие «семена» знания: человек должен совершенствовать себя сам (De fin., IV 17 sq.; V 18). При этом нельзя забывать, что человек есть некое единство духовной и телесной природы, и хотя в нем есть безусловно лучшее—его добродетель, это лучшее нельзя мыслить без чувственности и плотской жизни (De fin., IV 37; V 38, 40). Поэтому АНТИОХ наряду с душевными благами (или добродетелями: умом, памятью, понятливостью и другими, не зависящими от свободной воли человека; мудростью, воздержностью, мужеством и справедливостью, которые развиваются только при сознательном участии человека) признает и внешние, или телесные, блага (здоровье, красота, друзья, богатство): первых довольно для счастливой жизни, но вместе со вторыми они ведут к жизни счастливейшей (De fin., V 36. 38. 71. 81; Acad. I 20. 22).

При всем своем эклектизме АНТИОХ сумел дать принципиально новую ориентацию самого типа философствования: оно теперь немыслимо без оглядки на «древних», на авторитеты, между которыми и с которыми необходимо установить согласие. Эта ориентация постепенно стала главной в платонизме, все более ориентированном на толкование текстов основателя школы.