Новая философская энциклопедия - алхимия

Алхимию связывают с попытками получить совершенный металл (золото или серебро) из металлов несовершенных, т. е. с идеей трансмутации (превращения) металлов с помощью гипотетического вещества—«философского камня». Сами алхимики называли свою деятельность scientia immutabilis — «наукой неизменной».

Первый этап алхимии (2—6 вв.) связан с деятельностью Александрийской академии (2—4 вв.). Это время становления алхимии в составе позднеэллинистической герметической (см. Герметизм) философии (по имени Гермеса Трисмсгиста, т. е. Трижды Величайшего, легендарного основателя алхимии) под влиянием учений персов-огнепоклонников, неопифагореизма и неоплатонизма, предхристианских и раннехристианских философских систем. Александрийская алхимия занимает срединное положение между ремесленной практикой, направленной на имитацию благородных металлов (золота—хризопея, серебра—аргиропея), и оккультным умозрением. Алхимик оперирует с веществом и одновременно размышляет над его природой.

Оснащение и характер деятельности алхимика и ремесленника в основном совпадают, однако у алхимика иная цель: не утилитарная, а глобальная, направленная на построение особой картины мира, представленной в алхимии в специфических образах-понятиях («философский камень» , целительные панацеи, алкагест—универсальный растворитель, гомункул—искусственный человек). Соотнося природное и духовное, алхимик осуществляет тем самым единение макрокосмоса и микрокосмом. Направления своей деятельности он формулирует так: в материальном мире— трансмутация несовершенных металлов в совершенные; в человеческом мире—личное совершенствование; в мире неземном—созерцание Бога и приобщение к нему через его слово. Алхимия, следовательно, одновременно представляла два рода деятельности—«аурификцию» (золотоподобные имитации) и «аурифакцию» (определенную мировоззренческую доктрину).

На втором этапе (12—13 вв.) алхимия вступает во взаимоотношения с культурой европейского средневековья, пребывая между практической химией и -»естественной философией», основанной на учении Аристотеля о материальном мире как состоящем из сочетаний четырех началстихий—земли, воды, воздуха, огня, которые обладают соответствующими свойствами-качествами—сухостью, влажностью, холодом, теплом.

Мысль о всеобщей превращаемости вещества, откуда следует возможность трансмутации металлов, коренится варистотелевой идее первичной материи как совокупности всех свойств-качеств и начал-стихий. Аристотелевы начала-стихии обретают у алхимиков вещественный характер, выстраиваясь в триаду алхимических начал-принципов и вместе с тем веществ: ртуть, сера и соль (ср. наставления: «Возьми, сын мой, три унции серы и пять унций злости...»).

Учение об алхимических началах-принципах противостоит двум основным направлениям средневекового природознания (13 в.): созерцательному опыту Оксфордской школы (Р. Бэкон, Роберт Гроссетест) и схоластике Альберта Великого—Фомы Аквинского. Но в этом противостоянии оно как бы примиряет средневековые номинализм и реализм и тем самым предвосхищает метод науки Нового времени, оперирующей с реальными веществами.

Учение об алхимической субстанции и акциденции (сущность всех металлов едина, различны их преходящие, акцядентальные формы) обусловливает «врачующий» характер деятельности алхимиков, совершенствующих металл, освобождающих его от порчи. Разрушение видимых форм вещества, физическое и физико-химическое воздействие на вещество (дробление, измельчение, растирание, обжиг, растворение вещества в минеральных кислотах и другое) способствует выявлению сокровенной сущности — квинтэссенции, формы форм, лишенной каких-либо свойств кроме идеального совершенства (идея, восходящая к александрийской алхимии). Зооморфные, антропоморфные, анимистические представления о веществе, «исцеление» вещества с помощью «медикамента» — «философского камня» ведут к формированию идеи химической индивидуальности.

Деятельность алхимиков к концу второго этапа складывается из трех составляющих: 1) ритуально-магический опыт, в котором препаративные процедуры сопровождаются соответствующими заклинательными формулами, выражаемыми особым символическим языком (мир веществ — мир символических их заменителей, причем последний истиннее первого, ибо священнодействен, исполнен высшего смысла; с одной стороны, «дело это делает рука», с другой— «деяние это творит десница»); 2) система определенных лабораторных приемов, направленных на недостижимый, как теперь ясно, результат; 3) синтетическое искусство, с помощью которого изготавливают конкретную вещь. Так в рамках алхимии воспроизводится особый тип познавательно-практической деятельности, предшествовавший химии Нового времени. Во многом сходда с европейской алхимия арабского мира 8—12 вв. (Ближний Восток и страны Магриба).

Третий этап алхимии (15—17 вв.) связан с кризисом европейского средневекового мышления и новым расцветом оккультных увлечений, характерных для ренессансного неоплатонизма. В стороне стоит Парацельс (16 в.), ориентировавший златосереброискательскую алхимию на лекарственную — иатрохимию. В эпоху Просвещения (18 в.) алхимия воспринималась современниками уже просто как фарс.

Лит.: Гермес Трисмегист и герметическая традиция Востока и Запада. Киев — М-, 1998; Рабинович В. Л. Алхимия как феномен средневековой культуры. М., 1979; Он же. Образ мира в зеркале алхимии. От стихий и атомов древних до элементов Бойля, М-, 1981; Lippman E. 0. Entstehung und Ausbreitung der Alchemic. Eine Beitrag zur Kulturgeschichte. B., 1919; Jung C. G. Psychologie und Alchemic. Z., 1944; Read f. Through alchemy to chemistry. N. Y., 1963; Thomdike L. A history of magic and experimental science, v. 1—8. N. Y„ 1923-58.

В. Л. Рабинович