Советский философский словарь - посидоний

В отличие от Панетия П. признавал учения Древней Стои о периодич. воспламенении мира и о предсказании, однако он ввёл нек-рые новые элементы, существенно нарушавшие монистич. характер стоицизма. П. разли­чал бога и природу: бог для П.это разумная миро­вая душа (псюхе), к-рая проницает и объединяет весь мир как управляющая им и формообразующая сила; это также идеяформа мира, находящаяся в соответ­ствии с числами, составляющими гармонию. Однако эта численно выражаемая идея, сферич. граница мира, к-рая содержит в себе субстанцию бога, т. е. тело мира (природу), для П. как стоика и сама телесна.

Возражая учению Хрисиппа о единой разумной душе человека, П. считал, что страсти возникают не на осно­ве ложных суждений, а из неразумной части души, и зло, т. о., укоренено в самом человеке. В душе он различал разумную способность и неразумные вож­делеющую и страстную (волевую) способности. При­чиной злосчастной жизни, по П., является то, что че­ловек не следует божеству в себе (разуму), а склоняется к неразумной, животной части души, этим нарушается параллелизм микрокосмоса и макрокосмоса. Назначе­ние человека жизнь одновременно созерцательная и соустрояющая мировой порядок. Как и Панетий, П. называл благами также богатство и здоровье (стоики считали их безразличными), однако высшим и само­достаточным благом он считал добродетель.

В теории познания П. исходил из принципа: подобное познаётся подобным. Во взглядах П. на историю пред­ставление о золотом веке сочеталось с представлением о первоначальном полуживотном состоянии и о прогрес­се человечества.

Прямое влияние П. имело место лишь в течение ко­роткого времени. Для стоиков эпохи империи характер­но обращение к авторитетам Древней Стои, однако платонич. тенденции, проявившиеся в учении П., в дальнейшем распространялись и углублялись.